Воронеж, 17.11.2015 — Тема Воронеж.
В столице Республики Марий Эл — Йошкар-Оле — завершился международный фестиваль-конкурс «Корнями в России», в рамках которого прошли мастер-классы, конкурсы и концерты с фольклорными и этническими мотивами. Участниками фестиваля стали творческие коллективы народной, традиционно русской и славянской культуры, а также фольклористы, этнографы, преподаватели и ученые из регионов России, ближнего и дальнего зарубежья. На фестивале-конкурсе побывал и директор воронежского «Музея забытой музыки» Сергей Плотников. Более того, он стал гостем в местной студии телеканала «Россия 24» и рассказала о том, как воссоздает древние музыкальные инструменты по эскизам и упоминаниями в летописях и других текстовых источниках. Об этом подробнее в интервью:
— Сергей Иванович, расскажите, пожалуйста, о своем музее. Мы знаем, что он необыкновенный, в нем есть музыкальные инструменты с Х века, которые вы воспроизводите.
С. И.: Он действительно необыкновенный. Создан был случайно 12 лет назад, когда я не имел никакого отношения к музыке. Начав делать инструменты, это увлечение превратилась в создание музея. Музей состоит из экспонатов, которые созданы мной. Там есть инструменты, которые бытовали у нас в Х-ХI веках. Некоторые я придумал сам.
— То есть основу составляют аутентичные музыкальные инструменты, которые воссозданы по чертежам Х века. Откуда они берутся?
С. И.: Во-первых, у нас есть археологические находки древнего Новгорода. Великий Новгород дает нам огромную пищу, для того, чтобы мы работали по найденным образцам, рисункам. У нас есть огромное количество летописей, где есть рисунки инструментов и есть инструменты — этнографические образцы. Соответственно, есть различные источники.
— Насколько точно вы понимаете, что музыкальный инструмент звучит именно так, как он звучал в XVII-XVI веках?
С. И.: «Музей забытой музыки» может воссоздать инструмент, но не всегда музыку, которая звучала тогда. Но такой цели и не стоит. Просто этим раньше занимался покойный Владимир Иванович Поветкин. Он делал гусли, которые найдены в раскопе, по их образцам делались и кишечно-жильные струны. Предположить как они звучали, исходя из возможности инструмента, мы тоже могли.
— Как происходит экскурсия, кто к вам приходит в музей?
С. И.: Приходят школьники, которые случайно зайдя во Дворце Культуры в музей, потом возвращаются к классной руководительнице и говорят: «Нужно обязательно посетить музей». Точно также поступают родители. Сейчас музей активно рекламируется в интернете. Много стало появляться людей, которые проезжают мимо Воронежа с юга, Крыма, Черноморского побережья. Также к нам заходят туристы, которые возвращаются в Москву и Нижний Новгород.
— Сергей Иванович, а может быть такой музей бизнесом, или это всё-таки исключительно дело для души?
С. И.: Бизнесом не знаю, это достаточно сложно. Для этого нужно в душе быть бизнесменом. Я работаю в городском Дворце Культуры в бюджетной организации, получая зарплату. Ну и имею дополнительный доход, изготавливая музыкальные инструменты на заказ. Кое-какой дополнительный доход есть. Сделать это бизнесом я побаиваюсь.
— Но ведь спрос есть. Знаю, что многие музыканты покупают ваши музыкальные инструменты. В вашей коллекции есть и такие, которые фигурируют в голливудских фильмах.
С. И.: Да, действительно. Несколько моих инструментов прозвучали в голливудских фильмах, но тоже случайно. Так вот распорядилась судьба.
— Расскажите об этом подробнее.
С. И.: Всё достаточно просто: Владимир Подгородецкий — московский композитор, который закончил Московскую Консерваторию, уехал учиться в Лос-Анджелес в Академию Искусств. Подрабатывал в Голливуде звукорежиссером. Познакомился с композитором, который работал над фильмом «Орёл девятого легиона». Владимир в свое время, когда мы с ним познакомились на фестивалях, купил у меня несколько инструментов — воронежский (белгородский) пищик и калюку. Собственно, эти два инструмента звучат в «Орле девятого легиона», чем я очень доволен.
— Расскажите о ваших инструментах. Какие самые необычные экспонаты у вас есть? Какие вам дороги?
С. И.: Я больше всего люблю гусли, за то, что под него можно рассказывать былины, петь современные песни и исполнять духовные стихи. Он всё-таки широкий. Колесную лиру очень люблю. Она меня вернула к православию. После моего большого атеистического периода колесная лира вернула меня к церкви. Еще воронежский дудук — инструмент, придуманный мной. К нему отдельное отношение. Этот армянский двойной язычок использовался на Кавказе. Принцип дудука кавказского, а материалы совсем другие, поэтому дудук воронежский. Мелодии можно играть наши — как настроишь, так он и будет звучать.
— Как вы пришли к увлечению музыкой, созданию новых и забытых музыкальных инструментов?
С. И.: Летом мы проводим детские лагеря, у нас есть «Индейцы» с 1993 года, «Древние славяне» — называется древние, потому что дети знакомятся с дохристианским периодом. И жена решила, что я должен украсить жизнь лагеря — сделать дудочку и трещеточки. И когда в Дивногорских степях зазвучит дудочка, будет очень красиво. Собственно в книжке были чертежи волынки и я, как слесарь-инструментальщик, решил, что сейчас по чертежам всё сделаю и у меня будет волынка. Но оказалось все немного по-другому: нужно еще и подстраивать инструмент, музыкально образовываться, вот и пришлось. После волынки была колесная лира, арфа, гусли и гудок. Мы выезжали на фестиваль бардовской песни Рамонский Родник. Весь фестиваль от меня не отходил народ. У меня было очень мало инструментов — всего 8 образцов. Но всем нравилось. Поэтому жена сказала: «Надо создавать музей».
— Сейчас очень легко совершить подмену понятия: псевдонародная, псевдокультурная, очень легко внести это в человека и навязать ему. Насколько востребована ваша деятельность сегодня?
С. И.: Я себя к этнографам не причисляю, но часто сталкиваюсь с теми, кто занимается изучением народной культуры. Это проблема от которой сейчас уйти невозможно. Долгое время у нас не существовала такой профессии в принципе. С экранов телевизоров и на сценах дворцов культуры демонстрировалась академическая культура. Я привожу в пример Митрофана Ефимовича Пятницкого. Он вывез крестьян когда-то в Москву, сказал как у себя на вечерке делаете, так и на сцене. Всем чрезвычайно всё это понравилось. Но когда Митрофан Ефимыч создал хор, то он стал несколько другим, академическим. Мы народное пение подгоняем под определенный, так сказать, ранжир своего видения как должна звучать песня. Поэтому она разная, есть песня, которую поют в деревне, есть песни, которые звучат со сцены Дворца Культуры.
— Получается, что в деревне поют всё меньше и меньше. К вопросу об аутентичности инструментального сопровождения песни. Что мы имеем? Как вы точно сказали в одном из интервью, это знание нам передали не ранее XIX века.
С. И.: Правильно. В России интересоваться жизнью народа стали в XVIII веке. И записывать стали в основном песни. Имеется огромное количество изданий XIX века с текстами песен, но там нет мелодии, нет нот. Записывать на фонограф стали на рубеже XIX-XX веков. А этнографы, которые занимаются собиранием и записыванием песен, до сих пор очень прохладно относятся к инструментам.
— Как вы эту проблему решаете? Когда встречаетесь со специалистами вы говорите о том, что «подождите, друзья мои, очень важно….»
С. И.: Когда провожу выставку по колесной лире, ко мне подходят бабушки и говорят: вот с этим инструментом у нас ходил лирник в 1950-х годах после войны. Жил в селе Верхненикольское Иван Сенин слепой музыкант и он с этой колесной лирой ходил от двора к двору и себе деньги зарабатывал. Что именно пели не помнят, но это были печальные песни, репертуар нам известен. Достаточно много этнографов записали, что пели лирники. Это духовные стихи, покаянные стихи, стихи расставания души с телом, библейские притчи. Но бабушки говорили, что когда они были еще детьми, приставали к нему, он им Барыню играл, а они, соответственно, плясали.
— Есть ли необходимость прививать знания о старинных музыкальных инструментах, любовь к ним для того, чтобы людей, которые играют на них, стало больше?
С. И.: Я общаюсь с людьми на различных фестивалях исторической реконструкции, фольклорных. Очень многие заинтересовываются народной культурой и музыкальными инструментами, приобретают их для того, чтобы использовать. Как у нас говорится, у нас нет традиций пения духовных стихов, не записана традиция пения духовных стихов под гусли, но сейчас она существует.
— На фестивалях вы проводите мастер-класс «Забытая музыка забытых инструментов». Что входит в его программу?
С. И.: Я знакомлю участников с различными музыкальными инструментами, которые я привожу из Воронежа. Иногда в процессе лекций и концертов спрашиваю, что за инструмент? Варианты могут быть какие угодно, только неправильный. Рассказываю богатую историю этих инструментов. Есть иногда очень красивое описание, когда я показываю балалайку XVIII века, я обычно цитирую Якоба Штелина, который очень подробно описывает этот антихудожественный музыкальный инструмент. Она несколько отличается от той балалайки, которую мы привыкли видеть.
— Спасибо вам огромное за увлекательную беседу о мире исторических музыкальных инструментов.
С гостем беседовала ведущая Екатерина Насонова
По материалам телеканала «Россия 24» в Марий Эл.
«Тема Воронеж». При использовании материала гиперссылка обязательна.
Хотите узнавать об интересных событиях первыми? Подпишитесь на нас в Яндекс.Новости, Google.Новости!
